Борис Годунов вступил в опричнину, но на первых порах оставался фигурой незаметной. В 1570 году он сделал первый шаг к возвышению: рядовой опричник женился на дочери главного опричника Малюты Скуратова. «Женщины играли большую роль в судьбе Бориса Годунова», – заметил А.А. Зимин [994] . Скажем больше: в этом смысле Годунов фигура уникальная в отечественной истории. Породнившись с Малютой, Борис Федорович принялся укреплять свое положение посредством брачных союзов. В 1571 году женой царя стала Марфа Собакина, которой покровительствовали Скуратов и Годунов. Царица вскоре умерла. Но тесть и зять преуспели на другом фронте: наследник Иван Иванович сыграл свадьбу с родственницей Годунова Евдокией Сабуровой, а в 1575 году сестра Бориса Ирина стала женой царевича Федора. Даже боярином Годунов стал по матримониальному поводу – «на радостях» по случаю очередной, шестой по счету, свадьбы царя в 1580 году. Правда, это событие чуть было не омрачило желание Грозного развести Федора с неплодной Ириной. Однако тихий царевич проявил твердость и намерениям отца не суждено было осуществиться.

Пять «негритят»

18 марта 1584 года умер Иван Васильевич Грозный. Версию о насильственной смерти царя высказывали русский Тимофеев, поляк Жолкевский, голландец Масса и француз Делавиль. Говорили и о причастности к смерти царя Годунова. Смерть тирана выгодна очень многим, поэтому мы не беремся судить о достоверности этих сообщений. Царский трон занял Федор Иванович, а власть перешла к регентскому совету из пяти лиц: брата Анастасии Романовой Никиты Юрьевича, героя обороны Пскова Ивана Петровича Шуйского, многолетнего думского головы Ивана Федоровича Мстиславского, бывшего опричника и последнего фаворита Грозного Богдана Яковлевича Вельского (не имевшего никакого отношения к Гедиминовичам князьям Вельским) и Бориса Федоровича Годунова.

Регенты при Федоре Ивановиче перессорились столь же быстро, как и регенты при маленьком Иване и Елене Глинской. Зачинщиком раздора обычно выступает тот, кто считает, что сила на его стороне. Так думал Богдан Вельский, поскольку мог рассчитывать на поддержку «двора», который Р.Г. Скрынников называет двойником опричнины [995] . Власть если не в Москве, то хотя бы в Кремле перешла к Вельскому. Однако земские дворяне отказались подчиняться временщику. Тогда Вельский собрал в Кремле дворовое войско и попытался уговорить царя Федора возродить опричнину, рассчитывая распустить регентский совет и править единолично. Попытка переворота стала толчком к восстанию [996] .

Среди горожан распространилась весть, что «Богдан Белской своими советники извел царя Ивана Васильевича, а ныне хочет бояр побити». Возбужденные москвичи «с великою силою» подошли к Кремлю. Царь послал Юрьева, Мстиславского и дъяков Щелкаловых выяснить причины волнений. В ответ они услышали: «Выдайте Богдана Белского!» [997] Некоторые очевидцы, в частности голландский купец Исаак Масса, отмечали популярность среди восставших Никиты Юрьевича Романова. «Вооружившись луками, копьями, дубинами и мечами, народ ринулся к Кремлю, ворота которого были заперты. Поэтому они разгромили все лавки и арсенал, откуда взяли оружие и порох, намереваясь взломать ворота, и кричали: „Выдайте нам Никиту Романовича!“ Народ был весьма расположен к нему и страшился, что его изведут во время междуцарствия, ибо по причине своей добродетели имел он, по мнению народа, много врагов во дворе» [998] .

Вельский был низвержен. Годунов и Вельский, в недавнем прошлом худородные опричники, были союзниками и скорее всего, единомышленниками. Не зря разгоряченная толпа требовала расправы не только над любимцем Грозного, но и над Годуновым, видя в нем сторонника реставрации опричных порядков. Борис Федорович, как всегда мгновенно оценив обстановку, отрекся от Вельского, тем самым сохранив свое положение.

В эти тревожные апрельские дни 1584 года первым лицом в государстве стал Никита Юрьев. «Когда я выехал из Москвы? Никита Романович и Андрей Щелкалов считали себя царями и потому так и назывались многими людьми… Сын покойного царя Федор и те советники, которые достойны были управлять, не имеют никакой власти». Английский посол Боус, подразумевавший под достойными людьми Годунова, выехал из Москвы 12 мая [999] . Но уже через несколько дней обстановка изменилась. 24 мая, явно по наущению Годунова, царевича Дмитрия вместе с родственниками Нагими выслали в Углич. 31 мая в день коронации Феодора Годунов получил должность конюшего, упраздненную Грозным. Во время венчания в собор царя сопровождали шестеро Годуновых.

Очевидно, что, по мере того как забывалась тревога, порожденная земским выступлением, опытный интриган Годунов, пользуясь поддержкой дворцового аппарата и влиянием на государя, все больше забирал власть в свои руки. Сознавая, что народ не допустит возвращения опричных порядков и открытую узурпацию власти, Борис Федорович стал действовать исподволь с помощью испытанных аппаратных маневров. В 1584/1585 году Дума выросла вдвое. Причем половина новых думцев принадлежала к годуновской группировке, что резко изменило соотношение сил в боярском синклите [1000] . Годунов, став конюшим, возглавил к тому же Земский приказ. Григорий Васильевич Годунов стал дворецким, Степану Васильевичу доверили Посольский приказ, Ивану Васильевичу – Стрелецкий. Исследователи отмечают смену воевод в крупнейших городах, в чем также угадывается рука царского шурина [1001] .

Но в это же время усиливаются и позиции Шуйских. Становятся боярами Василий, Андрей и Дмитрий Шуйские. Ставленник суздальского клана Владимир Головин возглавил Казенный приказ. Похоже, что Годуновы и Шуйские достигли некой договоренности о разделе сфер влияния и о союзе против общих недругов. В результате этих договоренностей пострижен в Белоозере старый глава Думы Иван Мстиславский, а его сын Федор, занявший место отца в Думе с осени 1585 года, влиянием не пользовался.

В апреле 1586 умер Никита Романович Юрьев. Таким образом, спустя два года после смерти Грозного на политической сцене осталось двое из пяти назначенных им регентов – царский шурин Борис Годунов и прославленный военачальник Иван Шуйский. «Известно, как дорог бывает для народа один успех среди многих неудач, как дорог бывает для народа человек, совершивший славный подвиг, поддержавший честь народную в то время, когда другие теряли ее, – пишет С.М. Соловьев, – неудивительно потому встречать нам известие, что князь Иван Петрович Шуйский пользовался особенным расположением горожан московских, купцов и черных людей» [1002] .

Казалось, для князя Ивана не составляло труда одолеть непопулярного Годунова. Если бы он решил опереться на горожан и с помощью силы одолеть своего противника, никакие таланты царедворца не спасли бы многомудрого Бориса Федоровича. Летом 1586 года казалось, этот сценарий начинает воплощаться в жизнь: в Москве вспыхнул мятеж против Годунова. Москвичи «восхотеша его со всеми сродницы без милости побити каменьями». По мнению С.Ф. Платонова, «это было очень крупное дело, захватившее все слои московского населения, от митрополита и знатного боярина до простых служилых людей, государевых и боярских, и до торгового посадского люда» [1003] .